Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой - Александр Анатольевич Васькин

предложение. И надо же такому случиться — нашел и женился. Звали ее Лилия Бодрова. В 1953 году у них родился сын Жак, который пошел учиться в обыкновенную французскую спецшколу, одну на всю Москву. Пока повеса Люсьен сидел по «Националям», его жена ходила на родительские собрания, на одном из которых она оказалась за одной партой с не так чтобы молодым, но представительным мужчиной — его дочка тоже в эту школу ходила. Звали соседа по парте Марк Наумович, а фамилия его была Бернес. Она его сначала и не узнала, подумала, что Крючков пришел. А вот Бодрова Бернесу очень понравилась, и увел он ее от мужа, так и возникла в жизни известного актера новая семья. Мораль: не пускай жену на родительские собрания, где дети звезд учатся, а ходи сам!

Как истинный француз Люсьен взял жену за руку и отвел ее к Бернесу, а потом отправился в «Националь», «самые красивые женщины были с ним…» — завистливо смотрел на него студент Кончаловский. Для зависти имелся еще один повод — Люсьен, Виктор Луи и их компания были вхожи на второй этаж ресторана, куда большей части посетителей первого этажа вход был заказан. Вот ведь какая интересная иерархия имела место!

На втором этаже выпивала и закусывала еще более элитная публика, куда Рискиных и прочих «гвардейцев» с их одесскими рассказами не пустили бы на порог. Дипломаты, журналисты, интуристы кушали здесь под аккомпанемент джазового ансамбля Николая Капустина. Пианист-самородок из Горловки Коля Капустин учился в Московской консерватории у Гольденвейзера, а до этого — в училище при ней, где он и познакомился со старшим сыном Михалкова. Нуждающийся Капустин даже некоторое время жил в доме Михалковых как приемный сын, там его научили слушать «Голос Америки» и приобщили к джазу.

Капустин сколотил свой ансамбль и стал выступать на втором этаже «Националя». Конечно, слово «стал» — весьма условно. Попробуй-ка «встань» туда! Опять же помогли добрые люди, а может, и сам вечный Михалков. С Капустиным играли тромбонист Константин Бахолдин, саксофонисты Георгий Гаранян и Алексей Зубов, трубач Андрей Товмасян, басист Адик Сатановский. Популярные мелодии Луи Армстронга, Гленна Миллера и Бенни Гудмена американцы слушали внимательно и высоко оценили исполнительское мастерство двадцатилетних джазменов, записав несколько их композиций на пленку. Запись передали по «Голосу Америки», благодаря чему об ансамбле узнали за рубежом да и у нас.

Непреодолимая тяга к джазу позволяла бороться с любыми преградами. Журналист Юрий Вачнадзе, тогда аспирант Московского института геохимии и аналитической химии им. В. И. Вернадского, вспоминал: «Узнав, что по вечерам там играет замечательный джазовый состав (слова “комбо” мы тогда не знали), я решил во что бы то ни стало попасть на второй этаж. Через знакомых моих знакомых мне удалось заручиться помощью работавшего раз в несколько дней администратора ресторана Василия Дмитриевича. Так я попал в ресторанный “зал обетованный”. В дальнейшем я ходил туда именно в дни, когда мой благодетель не работал, и каждый раз небрежно спрашивал у входа: “Что, сегодня Василия Дмитриевича нет?” Срабатывало безотказно, хотя я и по сей день подозреваю, что мой безупречный по тем временам костюм и убедительно сыгранная уверенность в себе служили доказательством для мелких кагэбэшников того, что я “что-то знаю” — попросту говоря, работаю в одной с ними конторе. Что ж, у них тоже, видимо, случались проколы. Играли фантастически. Иностранцы слушали музыку очень серьезно. О танцах не могло быть и речи. В пятнадцатиминутных перерывах между “сетами” Коля Капустин, который был тогда студентом московской консерватории, пианиссимо наигрывал своего любимого композитора Рихарда Вагнера. Этот Вагнер и вечера, проведенные в “Национале”, остались в моей памяти на всю жизнь».

Музыканты квинтета из «Националя» вышли в большие люди; так, сам Капустин стал мэтром, известным джазовым композитором и аранжировщиком, Гаранян долгое время руководил ансамблем «Мелодия».

Нередко вместе с Люсьеном Но на его машине в «Националь» приезжали кутить отпрыски советских политических и военных шишек — Константин Тимошенко (сын маршала), Вано Микоян (племянник многолетнего члена политбюро) и др. Украшением компании носителей известных фамилией была Елена Щапова, жена уже встречавшегося нам художника-графика, манекенщица из Всесоюзного дома моделей, работавшая у Славы Зайцева.

Сам Щапов, как утверждала Лидия Соостер, на самом деле никакой не Щапов, настоящая его фамилия Шершевский. Он женился на дочери генерала Щапова, взяв фамилию жены: «Потом он еще много раз женился и всем своим девочкам-красавицам давал прозвище “Козочка” и фамилию генерала… Он, когда еще учился в Архитектурном институте и был нищим студентом… Кто мог предположить, что из него получится? Он стал всемогущ: строил дома, оформлял книги. На улице Грузинской построил дом для художников, куда пристроил всех своих друзей. Жил Виктор Щапов богато и весело, менял красавиц».

Щапов был миллионером, а его произведениями были плакаты с выразительными текстами: «В любое время суток заказывайте такси по телефону», «Ваши первые совместные шаги начинаются со свадебного автомобиля» и прочие, а также реклама. Жил он в большой квартире на Садовом кольце в доме, где находился магазин «Людмила», у Курского вокзала. Лысый, маленького роста, Щапов был на 25 лет старше своей семнадцатилетней невесты Елены, позднее вспоминавшей: «Просыпаясь утром, я не сразу понимала, где нахожусь: в саду или на кладбище — вся комната и кровать были усыпаны цветами. Чтобы удивить “свою девочку”, Щапов выписывал из Парижа устрицы или фрахтовал самолет, на котором мы летели в Сочи купаться. В один из моих дней рождения был устроен перформанс. Я возлежала посреди комнаты в ванне, наполненной французским шампанским, а оторопевшие гости черпали бокалами шипучий напиток и пили за мое здоровье. Щедрость мужа не имела границ — мне, молодой жене, он сразу же после свадьбы купил белый “мерседес”, такого автомобиля, наверное, не было еще ни у кого в Союзе…» Ну, здесь Щапова не права — был, и у многих, — Сергея Михалкова, Высоцкого, директора гастронома Соколова, в конце концов, у Брежнева.

После Щапова Елена стала женой Эдуарда Лимонова, с которым и эмигрировала из страны. Позже в Америке она связалась со Збарским, а потом с итальянским маркизом де Карли, фамилию которого и носит по настоящее время.

Если «Националь» был известен своим яблочным паем и чудным кофе со сливками, то в «Метрополе» прекрасно пекли вкуснейшие французские бриоши, пончики и изумительный хворост. Был здесь и еще один оригинальный десерт — горящее мороженое. Подавали его сугубо взрослым посетителям, ибо перед тем, как поджечь металлическое блюдо с мороженым в оформлении безе, его густо поливали коньяком. Вкус — пальчики оближешь…

В «Метрополе», в отличие от «Националя», был фонтан с живой рыбой. В нем плавали караси, карпы, сазаны, судачки. Юрий Нагибин не